Тыквенный сезон наступил.А вот так их в Онтарио продают.На обочине устанавливают тележку с тыквами...

( Read more... )

Как многие знают, внезапно пытается прекратить существование "Журнальный зал" - интернет-библиотека толстых журналов на русском языке. Если он и впрямь перестанет обновляться, а даже если нет - мне выпала большая честь публиковаться в нем аж дважды. Пользуясь случаем, приношу благодарность В.kulle за боевое крещение, а Игорю Бяльскому ("Иерусалимский журнал") - за последнюю на данный момент публикацию. Оба тексты рождены в соцсетях в рамках диалогов с разными людьми, первый году в 2002 в ЖЖ, второй в прошлом году в фб. Вешаю оба здесь - как кто-то заметил, все же если ты туда попадал, значит, проходил некий отбор профессионалами. Странно, что у Бродского на момент суда публикаций в качестве поэта-переводчика, каковым он представился судьям, не было, а у меня есть. Во-первых, потому, что смежили очи гении, а во-вторых, у него велосипеда, тьфу, интернета не было. С тех пор - Бог сохраняет все.

http://magazines.russ.ru/inostran/2013/1/b10.html (второй перевод стихов Бродского про Манхэттэн)

Йейтс: http://magazines.russ.ru/ier/2018/59/vtoroe-prishestvie.html
http://magazines.russ.ru/ier/2018/59/posleslovie-perevodchika.html

Помните эпизод из «Идиота», где Настасья Филипповна бросает деньги в камин, а Ганя падает в обморок?
А теперь представьте, что на месте героев романа Достоевского — сам Достоевский, Гоголь и другие русские писатели.


Гоголь схватил в руки пачку.
— Достоевский, ко мне мысль пришла: я тебя вознаградить хочу. Видишь ты эту пачку, в ней второй том «Мертвых душ»! Вот я ее сейчас брошу в камин, в огонь, вот при всех, все свидетели! Как только огонь обхватит ее всю, — полезай в камин, но только без перчаток, с голыми руками, и рукава отверни, и тащи пачку из огня! Вытащишь — твой роман, ставь на нем свое имя и печатай! Капельку только пальчики обожжешь, — да ведь слава бессмертная, подумай! Долго ли выхватить! А я на душу твою полюбуюсь, как ты за моим романом в огонь полезешь. Все свидетели, что рукопись будет твоя! А не полезешь, так и сгорит; никого не пущу. Прочь! Все прочь! Мои «Мертвые души»! Григорович, поправьте огонь!
— Николай Васильевич, руки не подымаются! — отвечал ошеломленный Григорович.
— Э-эх! — крикнул Гоголь, схватил каминные щипцы, разгреб два тлевшие полена, и чуть только вспыхнул огонь, бросил на него рукопись.
Крик раздался кругом; многие даже перекрестились.
— С ума сошел, с ума сошел! — кричали кругом.
— Не… не… связать ли нам его? — шепнул Булгарин Полевому.
— Н-нет, это, может быть, не совсем сумасшествие, — прошептал бледный как платок и дрожащий Полевой, не в силах отвести глаз своих от затлевшейся пачки.
— Отец родной! — вопил Панаев, ползая на коленках перед Гоголем и простирая руки к камину: — второй том! Второй том! Сам видел, при мне писали-с! Батюшка! Милостивый! Повели мне в камин: весь влезу, всю голову свою седую в огонь вложу!.. Больная жена, Авдотья Яковлевна, без ног, тринадцать человек детей — всё сироты, отца схоронил на прошлой неделе, голодный сидит, Николай Васильич!! — и, провопив, он пополз было в камин.
— Прочь! — закричал Гоголь, отталкивая Панаева: — расступитесь все! Достоевский, чего же ты стоишь? Не стыдись! Полезай! Твое счастье!..
Но Достоевский уже слишком много вынес в этот день и в этот вечер, и к этому последнему неожиданному испытанию был не приготовлен. Толпа расступилась пред ними на две половины, и он остался глаз на глаз с Гоголем. Он стоял у самого камина и ждал, не спуская с него огненного, пристального взгляда. Достоевский, во фраке, со шляпой в руке и с перчатками, стоял пред ним молча и безответно, скрестив руки и смотря на огонь, безумная улыбка бродила на его бледном как платок лице.
— Эй, сгорит, тебя же застыдят, — кричал ему Гоголь, — ведь после повесишься, я не шучу!
— Батюшка! — всё еще вопил Панаев, опять порываясь вперед, но Белинский оттащил и оттолкнул его снова.
Сам Белинский весь обратился в один неподвижный взгляд. Он оторваться не мог от Гоголя, он упивался, он был на седьмом небе.
— Вот это так гений! — повторял он поминутно, обращаясь кругом к кому ни попало: — вот это так по-нашему! — вскрикивал он, не помня себя. — Ну кто из вас, мазурики, такую штуку сделает — а?
Некрасов наблюдал грустно и молча.
— Я зубами выхвачу за одну только главу! — предложил было Григорович.
— Достоевский, не ломайся, в последний раз говорю!
— Полезай! — заревел Григорович, бросаясь к Достоевскому в решительном исступлении и дергая его за рукав: — полезай, фанфаронишка! Сгорит! О, пр-р-роклятый!
Достоевский с силой оттолкнул Григоровича, повернулся и пошел к дверям; но, не сделав и двух шагов, зашатался и грохнулся об пол.
— Эпилептический припадок! — закричали кругом.
— Воды ему, спирту! — крикнул Гоголь, схватил каминные щипцы и выхватил пачку. Вся почти наружная бумага обгорела и тлела, но тотчас же было видно, что рукопись была не тронута.
— Разве только главеночка какая-нибудь поиспортилась, а остальные все целы, — с умилением выговорил Панаев.
— Все его! Весь Второй том его! Слышите, господа! — провозгласил Гоголь, кладя рукопись возле Достоевского: — а не пошел-таки, выдержал! Значит, самолюбия еще больше, чем жажды славы. Ничего, очнется! А то бы топором зарубил, пожалуй… Слышали? Роман его, Федора Михайловича. Я отдаю ему в полную собственность, пусть пишет на нем свое имя и издает… Белинский, марш! Прощай, Некрасов! Прощайте, Фаддей Венедиктович, merci!
Вся писательская ватага с шумом, с громом, с криками пронеслась по комнатам к выходу, вслед за Белинским и Гоголем.

…«Новый Гоголь явился!» – закричал князь, поднимая рукопись с полу. – «У вас Гоголи-то как грибы растут», – строго парировал ему Рогожин, но рукопись взял.

Обнаружила отличное приложение VisitACity - позволяет выстроить итинерарий (как это по-русски?) посещения города по дням, автоматически вставляет время перемещения от одной достопримечательности до другой и от них до гостиницы.
Знает, сколько примерно времени нужно на осмотр того или иного места (конечно, длительность можно уменьшить, увеличить или вовсе убрать).
Синхронизируется с облаком, причем редактировать итинерарий удобнее на компьютере, где виден одновременно список мест и карта.
Есть набор типовых итинерариев по всем туристическим городам (типа "Три дня в Париже не особо напрягаясь" или "Три дня в Токио с высунутым языком"), которые можно взять и переделать под себя.
Можно сгрузить для работы в оффлайне (если в путешествии не будет доступа к интернету).
Очень рекомендую. Вчера целый день занималась "игрой в пятнашки", пытаясь впихнуть невпихуемое - увидеть все что можно в Вене за четыре с половиной дня. И мне это удалось!

Кстати, если кто едет на Брейгеля в последнюю неделю октября, можно будет состыковаться. Пишите.

Очень медитативно. Советую посмотреть.

Перепост отсюда: https://redtigra.dreamwidth.org/1380216.html

Не убоюсь я зла. Испугаюсь, но не убоюсь

Нынче пятница, давайте я вам очередной раз расскажу, что можно узнать про людей, занимаясь лошадьми. А то я так редко это делаю, вы, небось, соскучились…

Есть такой замечательный дядька-австралиец, который живет и работает в Голландии – Тристан Такер (Tristan Tucker), по прозвищу Выездковый Ковбой. Прозвали его так потому, что Тристан практикует хорсменшип и работу с земли, являясь при этом призовым тренером и спортсменом высокой выездки. Всадник он, к слову, фантастический.

Я сейчас не буду углубляться в рассказы про него, скажу лишь, что он очень много времени и внимания уделяет психическому и физическому здоровью лошадей, и у него есть специальная программа - очень-очень толковая, похвалил Тигр олимпийского тренера с мировым именем - так вот, программа у него есть для укрепления психики и работы с пугливыми конями.

И вот Тристан предупреждает, что привез жеребчика впервые в его жизни на арену, конь вообще не был на людях еще, и никто не знает, как оно повернется. Дело происходит на его клинике (то есть на семинаре, им проводимом), зал забит, спичку не всунуть. То есть атмосфера более, чем нервная.
Приводят трехлетнего жеребца. Вернее, прямо в коневозе и привозят и оттуда выводят на манеж. Жеребец рыжий и ужасно красивый, как и все лошади, к которым прикладывает руку Тристан – все его лошади выглядят как скалолазы, переводя на человеческий язык.
Жеребчик выходит и задумчиво принимается исследовать покрытие. Шуршание пакета на конце хлыста, флаг, которым Тристан размахивает над его спиной – все это оставляет его совершенно равнодушным. Быстро становится понятно, что все это коня не занимает вообще, и он не из пугливых, и что речь не о воспитании, а о природе – просто такой вот бесстрашный рыжий перец.
Хорошо? – говорит Тристан. Вроде да, но есть, как водится, нюанс.
Конь не может не бояться. Вопрос в пороге срабатывания, но коню присущ инстинкт самосохранения, и в какой-то момент он включится. У нашего рыжика порог высокий. Очень. То есть когда он хрупнет, это будет большой сюрприз. И громкий.
И тогда вступают два фактора.
Первое. Всадник совершенно расслаблен и не готов к тому, что с конем случится припадок, потому что ОН НИКОГДА.
И второе. Конь не умеет бояться, потому что толком этого не делал, и переживает страх глубже и в более глубоком стрессе, чем конь-истеричка. И припадок у него будет в полный рост. Там, где конь-истеричка подпрыгнет боком, раскидав копыта на четыре стороны (есть у них такой способ пугаться), флегматик швырнет всадника со спины и умчится в голубую даль, и дай бог, если не встретится в полях с трактором, например. И вообще не пропадет.
Поэтому, говорит Тристан, доставая очередную пугалку – ладошку-трещотку – мы приучаем таких коней к этой эмоции, чтобы они научились ее узнавать и правильно реагировать. Мы не учим коней не бояться, мы учим их справляться со страхом. И для этого нужно их познакомить с их собственным страхом.
Конь подается в сторону слегка – если не знать, куда смотреть, не заметишь. Вот, говорит Тристан, с этой точки мы будем работать, приучая его справляться со страхом. Когда страх придет – конь его узнает и будет знать, что делать.

***
Понятно, я думаю, что я хочу сказать. Мне кажется, в этой речи можно коня заменить на человека, а страх – на любую эмоцию, прежде всего, тяжелую. Чтобы научиться жить с эмоцией – ее надо практиковать. Узнавать ее в лицо. Перейти на «ты». Смириться с тем, что в ней плохо, грустно и одиноко. И оттуда находить путь наружу. Справиться можно только с тем, что существует внутри твоей системы, даже если ее придется рвать и растягивать.
Я как-то впечатлилась идеей, что напуганный конь-флегматик не понимает, что с ним происходит и пугается еще больше.
Правда, у коней часть правильной реакции – это обратиться к человеку, переложить ответственность на старшего в табуне. В этом плане им, конечно, попроще. Но идею узнавать эмоции в лицо это не отменяет. Да и не всем коням везет попасть к Тристану.

https://redtigra.dreamwidth.org/1380216.html

Сейчас в работе: Meneseteung. Из сборника: Alice Munro. Friend of my youth

В ЖЖ целиком не пролезает (ограничения на размер поста), так что читайте на DW.

Присоединяйтесь, бароны

https://vspomnit-vsyo.livejournal.com/260320.html



Отвечать прошу в сообщество, там комменты скринятся.

Упомянуты целых два моих перевода - "Витающие" и Типтри, что не может не радовать.
Здесь.
via konets_tsitati