Здравствуйте! Меня зовут Пётр, и я живу в городе Торонто. Я увлекаюсь военной историей, и регулярно посещаю мероприятие Aquino Tank Weekend (танковый выходной Аквино), самый большой военно-исторический фестиваль в Канаде. О поездке туда в этом году я вам и расскажу. Не волнуйтесь, пост будет интересен не только заклёпочникам, но и нормальным людям которые не способны отличить M4A2E8 от M4A3E2. Даже те кому война совсем чужда могут посмотреть на торонтовское метро и очередь на Дилана Морана. Фотографии (а их 65 штук) были сняты в городе Торонто и в близлежащем музее полка Онтарио.



( 65 фото и одно видео под катом )

Разве я советчик вам?
грош цена моим словам.

Гнутый, ломаный, такой,
как у мертвых за щекой.

Чтоб доволен был Харон
мною после похорон.

Чтоб река меня несла
в пустоту под плеск весла.

И утраченная речь
подземельно будет течь.

Будут стайками слова
суетиться, как плотва,

путаясь в сетях молвы
в толще темной синевы.

(c) borkhers

Оказывается, "мокрая рыба" (эту фразу Боб выкрикивает во сне среди прочей бессмыслицы) на немецком означает "нераскрытое преступление".

Случайно нашла в романе Фолькера Кучера "Вавилон - Берлин", который в оригинале так и называется "Der nasse Fisch" -"Мокрая рыба".

***
Плывет лодка рыбацкая. В ней апостолы бородатые.
Под солнцем искрится вода.
Они - ловцы человеков, перед Богом ходатаи.
Но сейчас они ловят рыбу, и пусты невода.

Кричит им бродяга с берега, ладонями звук направляя:
бросьте сети направо, и будет улов!
И вот - полон невод рыбы, и шумит вода, закипая
от множества спин чешуйчатых и пучеглазых голов.

А бродяга смеется и приветственно машет рукою,
кто же он, незнакомец, хоть
есть в его повадке что-то привычное, даже - родное.
И вот, Петр возглашает: Братья! Это - Господь.

Кто Господь? Неужели вот этот, оборванный с посохом!
Помоги нам вытащить невод и бредни оставь!
Но Петр уже бросился в воду, не чтоб идти, яко посуху,
а чтобы быстрее добраться вплавь.

Пасха 2018

borkhers

Кейт Аткинсон создала какую-то восхитительно безумную смесь жизнелюбия Вудхауса и тлена Кафки, где обучение на Кафедре Английского языка вместе с нелепыми до смешного людьми представляется бесконечным, бессмысленным, абсурдным, мучительным и плесневело-тоскливым процессом, из которого, кажется, не может быть никакого выхода. Она написала многогранный роман о Литературе и Персонажах в ней, объединила семейную сагу с детективом и университетским романом, построила «сюжет внутри сюжета с убийствами, сумасшедшими, кражей бриллиантов, потерянными наследниками, капелькой секса и подозрением на философию». Она на правах творца смела все рамки и границы жанров, вылепив на гончарном круге литературного искусства нечто совершенно особенное. Говорят, что это называется метапрозой. Я называю это ослепительным сиянием таланта.

отсюда




В целом пытаться пересказать сюжет нового романа Аткинсон - дело неблагодарное. В эту озорную прозу можно либо моментально включиться и влюбиться, либо после пятидесяти страниц отбросить, запутавшись окончательно и бесповоротно.
Построенный на многочисленных аллюзиях на известные произведения (одних примечаний тут почти на 40 страниц) он вовлекает читателя в литературную игру, где много остроумных шуток и иронии, но важен момент узнавания. Если же прозрения не происходит, читатель остается в проигрыше.

отсюда

На этот раз Юзефович, кажется, умудрилась ничего не перепутать (в отличие от прошлого раза, когда она поместила действие рассказов Элис Манро в "американский штат Онтарио").  

Литературная карьера англичанки Кейт Аткинсон вычертила довольно необычный зигзаг: начав с «просто романов», писательница переместилась в нишу детектива, добилась там колоссального успеха, а затем, не моргнув глазом, вновь вернулась к «просто романам». Ее третья по счету (и ранее не публиковавшаяся на русском) книга «Витающие в облаках» принадлежит к переходному периоду и располагается на стыке нежанровой и жанровой прозы: в ней уже смутно сквозит детективная интрига, но писалась она явно не ради того, чтобы читатель удовлетворил свое суетное желание получить разгадку. 

Эффи Эндрюс — единственная дочь экстравагантной Норы Эндрюс (или Элеоноры Стюарт-Мюррей, как она сама предпочитает себя именовать). Все ее детство прошло в бесконечных переездах из одного депрессивного курортного городишки, где ее мать работала то горничной, то официанткой, в другой. С грехом пополам закончив школу, Эффи ухитрилась поступить в захудалый университет города Данди, а мать ее переехала на крошечный островок к западу от Шотландии, где и поселилась в полном одиночестве — если не считать за соседей одичавшее потомство некогда завезенной сюда пары сиамских кошек. Однажды Эффи приезжает к матери на остров для того, чтобы мерзнуть в полуразвалившемся доме, есть жидкую овсянку, слушать кошачьи вопли и пытаться вытянуть из Норы историю своего происхождения и их семьи. А в обмен на ее противоречивые и не вполне достоверные рассказы Эффи будет развлекать Нору не то подлинными историями из своей студенческой жизни, не то небылицами собственного сочинения.

«Витающие в облаках» Кейт Аткинсон — книга поразительного обаяния, более всего похожая на готовый сценарий для фильма Тима Бертона. С неописуемой легкостью писательница миксует элементы «университетского романа» со сказкой и семейной сагой, гибридизирует Льюиса Кэрролла с Дэвидом Лоджем и Дафной Дю Морье, сводит под одной обложкой сразу две миражных детективных линии (одна из них при ближайшем рассмотрении окажется романом, который сама Эффи сочиняет в рамках курса по творческому письму) и жонглирует цитатами с поистине цирковой ловкостью. Как результат, граница между реальностью и фантазией в романе размывается настолько, что к финалу уже решительно невозможно понять, кто кого убил (и убил ли), что из описанного случилось на самом деле, а что — плод воображения кого-то из героинь. Однако удивительное дело: то, что у другого автора вызвало бы раздражение (что ж такое, нормально свести концы с концами не может!), в исполнении Аткинсон кажется очаровательным и, более того, совершенно осознанным приемом. Ну, да, концы с концами сходятся неважно, а некоторые линии просто теряются, но удовольствие, которое можно получить в процессе чтения, с большим запасом окупает все возможные неудобства от сюжетных нестыковок.

отсюда

посылаю луч поноса криворуким дебилам из СУПа - специалистам по улучшайзингу.

все, кто прокомментировал последнюю запись - прошу извинить и подождать. авось до завтра они проспятся и все наладят.

АПДЕЙТ: о, заработало. помог волшебный луч поноса и шаманский бубен.

***
Храм приходит в себя после вторжения Твоего.
Торговцы приводят скот. Менялы ставят столы.
Рубцы от бича заживут. Не останется ничего.
На месте смоковницы остывает горка золы.

Не пришло еще время созреванья плодов.
Была невинна смоковница - зря ее гнев постиг.
А менялы с торговцами плодами своих трудов
кормят семьи. Как им измениться вмиг?

Не пришло еще время. Но для Бога времени нет.
Богу не скажешь - коль не сейчас, то - когда?
Но если Господь на земле, то возможны и гнев, и навет,
и в предпраздничном воздухе дозревает, густеет беда.

Она как разбойник придет, вломится в каждый дом,
приведет своих детей - тревогу и страх.
Не пришло еще время. И не придет потом.
Ни здесь, ни на всей земле, ни в иных мирах.

***
С утра во всех церквях разносится благовест.
Пророк въезжает в Иерусалим, чтобы взойти на крест,
но для начала подставить спину под удары бича
и пройти дорогою скорби, крест на себе влача.
Но все это позже, через четыре дня,
в Страстной четверг после дождика, как говорят у нас.
Сегодня с утра на сердце тяжело у меня.
Потому что знаю цену крикам народных масс.
Эта цена - динарий, затертый, и кесарь на нем,
но крики "Осанна" слышны этим воскресным днем,
и листья пальмы повсюду, но у нас они не растут.
Что же? ветками вербы мы обойдемся тут.
Всеобщее воскресение прежде страстей Твоих
на примере Лазаря Ты показал для живых.
Узок путь к спасению. Все уходят с этой тропы.
Христос пробирается к смерти на ослике среди толпы.

Вербное Воскресение 2018

"Режим работы книжного обозревателя подчиняется издательским планам, но когда выходит новый роман Аткинсон, я откладываю в сторону все остальные новинки. «Витающие в облаках» переведены спустя восемнадцать лет после выхода книги, но точная датировка не имеет значения – причем не только для читателей, но и, как окажется, для самих персонажей этой истории.

Итак, девушка Эффи возвращается из университета домой на маленький шотландский островок к своей матери Норе. Мы становимся свидетелями их беседы: Эффи рассказывает матери об университетской жизни (в особенности о буднях кафедры английского языка, наполненных разными эксцентричными происшествиями) и ждет, что Нора поделится с ней семейной историей. Тут же, впрочем, оказывается, что обеим рассказчицам верить нельзя. Эффи начинает свою историю со слов «Моя мать – девственница. Можете мне поверить». Следовательно, у нее есть все основания сомневаться в собственном происхождении. Рассказ же Норы полон умолчаний и темнот. И обе жительницы острова уверены, что с историей можно обходиться самым вольным образом. Например, чтобы оживить мертвеца, достаточно извлечь из кармана случайно оказавшуюся там страницу романа, на которой описывается смерть этого героя, – и сжечь ее. Правда и вымысел меняются местами прежде, чем мы успеваем понять разницу между ними.

Аткинсон пишет в эксклюзивном формате – лирическая черная комедия. Но в этой книге она смешала все жанры: это и семейный роман (но наоборот), и детектив (отчасти), и кампусный роман (очень смешной), нашлось место даже фэнтези, которое сочиняет однокурсник Эффи. «Витающие в облаках» – роман-ребус, полный сюжетных трюков и аллюзий, отрада для профессоров филологии, над которыми, впрочем, писательница вдоволь иронизирует. Сюжет игровой, но эмоции – подлинные: сложная смесь мягкой иронии, абсурда и драмы, за которую и любишь Аткинсон. Игра игрой, но до конца романа Эффи теряется в догадках насчет тайны своего рождения – и, как положено, узнает ее (вместе с нами) на последних страницах."

https://konets-tsitati.livejournal.com/417948.html