Илья Боровиков. Горожане солнца

В что_читать - рецензия на книгу моего брата. 2-е место Большой национальной литературной премии "Заветная мечта" 2007 г. Взять книгу, впрочем, негде - в "Лабиринте" ее нет в продаже, и в сетевых библиотеках тоже нету. Печатный тираж, полагаю, давно разошелся.


Originally posted by syllektis at Илья Боровиков. Горожане солнца

Спрятанные под городом магические Часы (возможно, те самые, что отбивали время в "Часах" Ремизова) подчиняют себе жизнь горожан, заставляют людей взрослеть/стариться(/умирать) и забывать об изначальной красоте мира. Планам часовщиков противостоит целый ворох диковинных персонажей, взрослых и детей. Возглавляют их школьный директор Додыров, живущий в своем заколоченном кабинете (там его пытались замуровать другие учителя), передвигающийся по тайным ходам, идущим от подвала до чердака школы, и восьмилетняя Мишата — девочка, воспитанная снеговиками, не только ребенок, но еще волшебница и воин.

Странная книга — не моего, увы, детства.
С одной стороны, перед нами роман-сказка, написанный для "среднего школьного", сюжет которого явно навеян сочинениями Александра Шарова, Ирины Токмаковой и других советских детских писателей, а с другой...

Город катится по краю огромной чаши, вовне которой повисла бездна, и повод, на котором солнце удерживает город от падения, натянут до отказа... Снег приходит со звезд бессолнечной стороны, с черного хода вселенной. Зимняя ночь — это репетиция судьбы, что постигнет город, будь он отпущен с привязи: белая пустыня в непроглядной тьме... Это одиночество, одиночество эмбриона, космонавта или водолаза, а другой полюс — восторг. Одиночество и восторг в новогоднем языке отчуждены, противопоставлены, как тьма и свет. Новый год — это мерцание на черном фоне, золотое роение в океане тьмы.

...уж слишком много в тексте совсем не детской тоски — пополам с детским предвкушением грядущего праздника/откровения (Солнце, огромное счастливое солнце вспыхнуло в ней и спалило дотла — почти финал, будто в "Прекрасном и яростном мире" Платонова). Мифология Нового года плавно смыкается с эсхатологическими ожиданиями героев — не столько устранения времени, сколько его освобождения из-под власти враждебных сил (И что же... ты и вправду веришь — после полуночи мы перестанем стариться? — Ну... как бы утратим возраст. Нам все возрасты сделаются доступны).

( Read more... )