![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
начало тут
Назавтра, на следующее утро после того, как Дэйв застал Морли в подвале, он, как обычно, вышел из дому и пошел на работу. Придя, он начал свой утренний ритуал. Щелкнул переключателем лампы возле кассы, повесил ветровку на спинку стула за прилавком, выудил из ящика стола оборотную наличку – семьдесят пять долларов, – разложил их по отделениям в кассовом ящике, и снял крышечку с кофе.
Дэйв не фанатик кофе. Когда-то давно, когда по работе ему приходилось все время разъезжать и когда он еще не бросил курить, он пил очень много кофе. Когда он вставал утром и являлся на арену, первое, что он делал – выпивал кофе. Первым делом – самое важное, любил говорить он.
Сейчас Дэйв, как правило, не начинает утро с кофе, хотя всегда пьет кофе, придя на работу. Иногда просто включает кофеварку. Если он идет на работу пешком, а так бывает чаще всего, он берет кофе в какой-нибудь закусочной по дороге. Дэйв любит ресторанный кофе – старомодный ресторанный кофе, который подают в толстых фарфоровых ресторанных чашках, специально сделанных так, чтобы держать тепло. В ресторанном кофе есть что-то особенное, своеобразный вкус, цвет и запах. Кофе же, который подают в вездесущих модных однотипных кафешках, какой-то маслянистый, слишком горький, слишком дорогой и, как правило, со всякими наворотами. Дэйв пьет черный кофе. Если ему хочется себя побаловать, он добавляет сливки – не молоко, а именно сливки. Ему нравится вкус сливок. Нравится смотреть, как пятно сливок нитями расползается в кофе, словно чернила в воде.
Дэйв считает, что утренний кофе помогает и проснуться, и притормозить. Для Дэйва само действо, питье, так же важно, как собственно напиток. Это передышка, это привал. Это значит, что первым делом – самое важное.
Иногда за кофе Дэйв читает газету. Иногда просто сидит и думает. Чаще – сидит не думая. А в это утро он вытащил из портфеля журнал.
Журнал Пипл.
Дэйв прикарманил его в подвале, выходя из дому. Он перелистал журнал до того места, где начиналась статья о Харрисоне Форде, и просмотрел картинки. Он чуть не свалился со стула, когда наткнулся на кадр из фильма «Разговор» - этот классический триллер 1974 года, снятый Копполой, с Джином Хэкменом в главной роли, был одним из любимых фильмов Дэйва. Дэйв не слыхал про другие роли Харрисона Форда, кроме Индианы Джонса и Ханса Соло. Неужели Форд играл в «Разговоре»?!
«Как?!» - громко сказал Дэйв.
Как получилось, что он до сих пор этого не знал?
Он закрыл журнал и стал разглядывать обложку. Да, Харрисон Форд – привлекательный мужчина, спору нет. Дэйв раскрыл журнал и уселся читать статью.
- Не может быть, - сказал он вслух, прочитав первый абзац.
Не может быть, что Харрисону Форду почти шестьдесят.
Не может человек на десять лет старше Дэйва выглядеть так … так хорошо. Он и вправду выглядел хорошо. И еще он выглядел естественно. Не так, как Дик Кларк или Джордж Хэмилтон – у тех такой вид, словно их для сохранности напичкали консервантами.
- Господи Исусе, - сказал Дэйв, прочитав еще абзац.
Он до сих пор курит?!
Это какая-то ошибка. Не может быть Форду шестьдесят. Это… противоестественно. Должно быть какое-то объяснение. Липосакция? Стероиды? Пластические операции?
В течение дня Дэйв трижды вытягивал журнал из-под прилавка и показывал покупателям.
- Как вы думаете, сколько ему лет? – спросил он Брайана, тыча пальцем в фотографию Форда.
- Харрисону Форду? – ответил Брайан. – Я его просто обожаю! Сорок пять?
- Совершенно верно, - сказал Дэйв. – Совершенно верно.
Так думали все.
- Угадайте, какого цвета у него глаза, - сказал он Брайану.
- Синие? – спросил Брайан.
- Светло-карие, - сказал Дэйв. – И они меняют цвет в зависимости от того, что на нем надето.
- Господи Исусе, - откликнулся Брайан. – Кто вообще ему пишет все эти статьи?
Примерно в то же время, когда Дэйв с Брайаном листали журнал, Морли собиралась расплатиться за обед в кафетерии в даунтауне. Она рылась в сумочке, ища кошелек, и наткнулась на тамагочи. Интересно, сколько раз я еще забуду про эту штуку, подумала она. Она вытащила игрушку и уставилась на экран. Яйцо, которое ей удалось вызвать, нажав на обе кнопки, тогда, в подвале, теперь раскачивалось по экрану взад-вперед. Морли смотрела, а яйцо раскачивалось все быстрее. И тут, прямо у нее на глазах, в очереди в кафетерии, оно вдруг проклюнулось. Вместо яйца по экрану забегало туда-сюда крошечное существо.
Морли смотрела как завороженная. Она стояла перед кассой и смотрела на игрушку – из яйца вылупился маленький движущийся цыпленок. Мужчина, стоявший за Морли, произнес «разрешите» и протиснулся мимо нее. Морли даже не обратила внимания. Цыпленок поглядел на нее и пискнул. И тут случилось неожиданное: Морли накрыла волна материнского инстинкта. Ей сорок шесть. Ее младшему сыну – десять. И вот она только что родила еще раз… на людях. Она огляделась, не заметил ли кто. Расплатилась и села за столик в углу.
Прежде чем откусить от своего сэндвича (с куриным салатом), Морли четверть часа играла с новорожденным. Пять минут проб и ошибок – и она выяснила, как нажимать кнопки, чтобы покормить младенца. Еще несколько минут – и она разобралась, как чистить клетку. Наконец Морли отложила тамагочи, испытывая гордость и смущение одновременно. Она засунула игрушку обратно в сумочку, съела сэндвич и вернулась на работу. После обеда она еще два раза доставала тамагочи.
На работе ухаживать за тамагочи было несложно. А вот дома все было гораздо сложнее. Морли никому не сказала про игрушку. Просто не могла. Шли дни, и цыпленок становился все капризнее.
«Я сейчас,» - сказала она два дня спустя, когда тамагочи запищал во время мытья посуды. Морли пошла в ванную и заперлась. Вытащила игрушку из кармана и нажала на кнопки. Она знала, что это смешно, но тем не менее не могла допустить, чтобы цыпленок умер с голоду в ее собственном доме.
Через двадцать минут, когда Морли выстраивала в ряд обувь у входной двери, тамагочи опять запищал. Направляясь обратно в ванную, Морли хмурилась.
«Что-то случилось?» - спросил Дэйв, выходя из ванной ей навстречу.
На ночь Морли положила тамагочи в ящик, где у нее лежали футболки. В три часа ночи он запищал из ящика. Дэйв, который читал журнал в постели, поднял удивленный взгляд.
«Это я принесла секундомер с работы,» - объяснила Морли.
Она бросилась к ящику, схватила тамагочи и унесла его в ванную, тщательно заперев за собой дверь. Она в отчаянии поглядела на цыпленка.
«Ты надо мной издеваешься,» - сказала она. «Я же тебя только что покормила.»
Дэйв был слишком поглощен своими мыслями, и его не интересовало, что там затеяла Морли. Его преследовала фотография Харрисона Форда с обложки «Пипл». Он принес журнал домой с работы, чтобы получше разглядеть. И спрятал под стопку книг на тумбочке со своей стороны кровати. Чем дольше Дэйв смотрел на картинку – и чем дольше сравнивал себя с Харрисоном Фордом – тем больше осознавал, до чего он себя запустил.
Перед тем, как лечь в постель, Дэйв разделся до белья и встал перед зеркалом в спальне, в полный рост. Повернувшись в профиль, он в отчаянии поглядел на свой живот. Откуда что взялось? Дэйв не помнил, чтобы раньше у него живот так выпирал. Разглядев свое лицо в зеркале в ванной, Дэйв понял, что оно еще более дряблое. Он положил ладони на щеки и оттянул кожу к ушам. Просто удивительно, насколько моложе он при этом кажется. Ему надо сделать круговую подтяжку! Он стареет и дрябнет.
Харрисон Форд не выглядел ни старым, ни дряблым. Харрисон Форд, кажется, был неподвластен разрушительному влиянию старости. Харрисон Форд, кажется, остановил время. Дэйв понял, что если он хочет выглядеть хотя бы вполовину так хорошо, как Харрисон Форд, ему придется совершенно по-другому питаться, нанять персонального тренера и проводить по нескольку часов в день под лампами искусственного загара. Разбежался.
Гораздо легче упиваться ненавистью к самому себе.
На следующее утро Дэйв стоял в ванной и чистил зубы, ненавидяще глядя вниз на свои уродливые ступни, и тут его осенило – кое-что он может сделать. Он втянул живот и расправил плечи. Если ему не суждено иметь тело как у Харрисона Форда, по крайней мере он может завести себе такие же пальцы на ногах. Дэйв еще раз поглядел на свои ступни и пошевелил пальцами. Как Бетти Фридан проложила путь женщинам, чтобы они смогли с гордо поднятой головой покинуть кухню и пойти работать – так Харрисон Форд проложил путь Дэйву, и теперь Дэйв может пойти сделать педикюр. Только где-нибудь подальше, не в своем районе, а то вдруг его кто-нибудь узнает.
(Окончание следует)
Назавтра, на следующее утро после того, как Дэйв застал Морли в подвале, он, как обычно, вышел из дому и пошел на работу. Придя, он начал свой утренний ритуал. Щелкнул переключателем лампы возле кассы, повесил ветровку на спинку стула за прилавком, выудил из ящика стола оборотную наличку – семьдесят пять долларов, – разложил их по отделениям в кассовом ящике, и снял крышечку с кофе.
Дэйв не фанатик кофе. Когда-то давно, когда по работе ему приходилось все время разъезжать и когда он еще не бросил курить, он пил очень много кофе. Когда он вставал утром и являлся на арену, первое, что он делал – выпивал кофе. Первым делом – самое важное, любил говорить он.
Сейчас Дэйв, как правило, не начинает утро с кофе, хотя всегда пьет кофе, придя на работу. Иногда просто включает кофеварку. Если он идет на работу пешком, а так бывает чаще всего, он берет кофе в какой-нибудь закусочной по дороге. Дэйв любит ресторанный кофе – старомодный ресторанный кофе, который подают в толстых фарфоровых ресторанных чашках, специально сделанных так, чтобы держать тепло. В ресторанном кофе есть что-то особенное, своеобразный вкус, цвет и запах. Кофе же, который подают в вездесущих модных однотипных кафешках, какой-то маслянистый, слишком горький, слишком дорогой и, как правило, со всякими наворотами. Дэйв пьет черный кофе. Если ему хочется себя побаловать, он добавляет сливки – не молоко, а именно сливки. Ему нравится вкус сливок. Нравится смотреть, как пятно сливок нитями расползается в кофе, словно чернила в воде.
Дэйв считает, что утренний кофе помогает и проснуться, и притормозить. Для Дэйва само действо, питье, так же важно, как собственно напиток. Это передышка, это привал. Это значит, что первым делом – самое важное.
Иногда за кофе Дэйв читает газету. Иногда просто сидит и думает. Чаще – сидит не думая. А в это утро он вытащил из портфеля журнал.
Журнал Пипл.
Дэйв прикарманил его в подвале, выходя из дому. Он перелистал журнал до того места, где начиналась статья о Харрисоне Форде, и просмотрел картинки. Он чуть не свалился со стула, когда наткнулся на кадр из фильма «Разговор» - этот классический триллер 1974 года, снятый Копполой, с Джином Хэкменом в главной роли, был одним из любимых фильмов Дэйва. Дэйв не слыхал про другие роли Харрисона Форда, кроме Индианы Джонса и Ханса Соло. Неужели Форд играл в «Разговоре»?!
«Как?!» - громко сказал Дэйв.
Как получилось, что он до сих пор этого не знал?
Он закрыл журнал и стал разглядывать обложку. Да, Харрисон Форд – привлекательный мужчина, спору нет. Дэйв раскрыл журнал и уселся читать статью.
- Не может быть, - сказал он вслух, прочитав первый абзац.
Не может быть, что Харрисону Форду почти шестьдесят.
Не может человек на десять лет старше Дэйва выглядеть так … так хорошо. Он и вправду выглядел хорошо. И еще он выглядел естественно. Не так, как Дик Кларк или Джордж Хэмилтон – у тех такой вид, словно их для сохранности напичкали консервантами.
- Господи Исусе, - сказал Дэйв, прочитав еще абзац.
Он до сих пор курит?!
Это какая-то ошибка. Не может быть Форду шестьдесят. Это… противоестественно. Должно быть какое-то объяснение. Липосакция? Стероиды? Пластические операции?
В течение дня Дэйв трижды вытягивал журнал из-под прилавка и показывал покупателям.
- Как вы думаете, сколько ему лет? – спросил он Брайана, тыча пальцем в фотографию Форда.
- Харрисону Форду? – ответил Брайан. – Я его просто обожаю! Сорок пять?
- Совершенно верно, - сказал Дэйв. – Совершенно верно.
Так думали все.
- Угадайте, какого цвета у него глаза, - сказал он Брайану.
- Синие? – спросил Брайан.
- Светло-карие, - сказал Дэйв. – И они меняют цвет в зависимости от того, что на нем надето.
- Господи Исусе, - откликнулся Брайан. – Кто вообще ему пишет все эти статьи?
Примерно в то же время, когда Дэйв с Брайаном листали журнал, Морли собиралась расплатиться за обед в кафетерии в даунтауне. Она рылась в сумочке, ища кошелек, и наткнулась на тамагочи. Интересно, сколько раз я еще забуду про эту штуку, подумала она. Она вытащила игрушку и уставилась на экран. Яйцо, которое ей удалось вызвать, нажав на обе кнопки, тогда, в подвале, теперь раскачивалось по экрану взад-вперед. Морли смотрела, а яйцо раскачивалось все быстрее. И тут, прямо у нее на глазах, в очереди в кафетерии, оно вдруг проклюнулось. Вместо яйца по экрану забегало туда-сюда крошечное существо.
Морли смотрела как завороженная. Она стояла перед кассой и смотрела на игрушку – из яйца вылупился маленький движущийся цыпленок. Мужчина, стоявший за Морли, произнес «разрешите» и протиснулся мимо нее. Морли даже не обратила внимания. Цыпленок поглядел на нее и пискнул. И тут случилось неожиданное: Морли накрыла волна материнского инстинкта. Ей сорок шесть. Ее младшему сыну – десять. И вот она только что родила еще раз… на людях. Она огляделась, не заметил ли кто. Расплатилась и села за столик в углу.
Прежде чем откусить от своего сэндвича (с куриным салатом), Морли четверть часа играла с новорожденным. Пять минут проб и ошибок – и она выяснила, как нажимать кнопки, чтобы покормить младенца. Еще несколько минут – и она разобралась, как чистить клетку. Наконец Морли отложила тамагочи, испытывая гордость и смущение одновременно. Она засунула игрушку обратно в сумочку, съела сэндвич и вернулась на работу. После обеда она еще два раза доставала тамагочи.
На работе ухаживать за тамагочи было несложно. А вот дома все было гораздо сложнее. Морли никому не сказала про игрушку. Просто не могла. Шли дни, и цыпленок становился все капризнее.
«Я сейчас,» - сказала она два дня спустя, когда тамагочи запищал во время мытья посуды. Морли пошла в ванную и заперлась. Вытащила игрушку из кармана и нажала на кнопки. Она знала, что это смешно, но тем не менее не могла допустить, чтобы цыпленок умер с голоду в ее собственном доме.
Через двадцать минут, когда Морли выстраивала в ряд обувь у входной двери, тамагочи опять запищал. Направляясь обратно в ванную, Морли хмурилась.
«Что-то случилось?» - спросил Дэйв, выходя из ванной ей навстречу.
На ночь Морли положила тамагочи в ящик, где у нее лежали футболки. В три часа ночи он запищал из ящика. Дэйв, который читал журнал в постели, поднял удивленный взгляд.
«Это я принесла секундомер с работы,» - объяснила Морли.
Она бросилась к ящику, схватила тамагочи и унесла его в ванную, тщательно заперев за собой дверь. Она в отчаянии поглядела на цыпленка.
«Ты надо мной издеваешься,» - сказала она. «Я же тебя только что покормила.»
Дэйв был слишком поглощен своими мыслями, и его не интересовало, что там затеяла Морли. Его преследовала фотография Харрисона Форда с обложки «Пипл». Он принес журнал домой с работы, чтобы получше разглядеть. И спрятал под стопку книг на тумбочке со своей стороны кровати. Чем дольше Дэйв смотрел на картинку – и чем дольше сравнивал себя с Харрисоном Фордом – тем больше осознавал, до чего он себя запустил.
Перед тем, как лечь в постель, Дэйв разделся до белья и встал перед зеркалом в спальне, в полный рост. Повернувшись в профиль, он в отчаянии поглядел на свой живот. Откуда что взялось? Дэйв не помнил, чтобы раньше у него живот так выпирал. Разглядев свое лицо в зеркале в ванной, Дэйв понял, что оно еще более дряблое. Он положил ладони на щеки и оттянул кожу к ушам. Просто удивительно, насколько моложе он при этом кажется. Ему надо сделать круговую подтяжку! Он стареет и дрябнет.
Харрисон Форд не выглядел ни старым, ни дряблым. Харрисон Форд, кажется, был неподвластен разрушительному влиянию старости. Харрисон Форд, кажется, остановил время. Дэйв понял, что если он хочет выглядеть хотя бы вполовину так хорошо, как Харрисон Форд, ему придется совершенно по-другому питаться, нанять персонального тренера и проводить по нескольку часов в день под лампами искусственного загара. Разбежался.
Гораздо легче упиваться ненавистью к самому себе.
На следующее утро Дэйв стоял в ванной и чистил зубы, ненавидяще глядя вниз на свои уродливые ступни, и тут его осенило – кое-что он может сделать. Он втянул живот и расправил плечи. Если ему не суждено иметь тело как у Харрисона Форда, по крайней мере он может завести себе такие же пальцы на ногах. Дэйв еще раз поглядел на свои ступни и пошевелил пальцами. Как Бетти Фридан проложила путь женщинам, чтобы они смогли с гордо поднятой головой покинуть кухню и пойти работать – так Харрисон Форд проложил путь Дэйву, и теперь Дэйв может пойти сделать педикюр. Только где-нибудь подальше, не в своем районе, а то вдруг его кто-нибудь узнает.
(Окончание следует)
Tags: