Знать, настали последние времена,
Если я, убогая, влюблена.
У больных финансов уже гангрена.
На общинном поле растет цена.
Ни хрена не купишь - того же хрена.
В переходах метро - сидячий парад
Инвалидов; богема ломает ряд;
Выбирайте, кого жалеть, и жалейте.
Возле выхода в город, у царских врат,
Милосердный брат играет на флейте.
Испражненьем в карман - поди удиви.
Сексо-фон: ТВ, переспав с ти-ви,
Обнажает все, как леди Годива.
Я последняя, кто умрет от любви -
Не от пули, голода или тифа.
Над моей могилой идут века.
Далеко я вижу, издалека:
Детский мячик, нянюшка, дуб зеленый,
Майский полдень, пологий берег, река...
... Возносясь чуть раньше, чуть приземленней -
Ну хотя бы на высоту каблука.
* * *
Смилуйся, птичка золотая,
Не свисти ты мне больше про удачу,
Лучше на себя посмотри, лахудра,
На авоськи, на борщ, на детей чумазых.
Я сама плескалась подсадной уткой,
Я сама кружилась цыплёнком в гриле,
Я сама была голубя бумажней -
Больше меня летать не заставишь.

Если я, убогая, влюблена.
У больных финансов уже гангрена.
На общинном поле растет цена.
Ни хрена не купишь - того же хрена.
В переходах метро - сидячий парад
Инвалидов; богема ломает ряд;
Выбирайте, кого жалеть, и жалейте.
Возле выхода в город, у царских врат,
Милосердный брат играет на флейте.
Испражненьем в карман - поди удиви.
Сексо-фон: ТВ, переспав с ти-ви,
Обнажает все, как леди Годива.
Я последняя, кто умрет от любви -
Не от пули, голода или тифа.
Над моей могилой идут века.
Далеко я вижу, издалека:
Детский мячик, нянюшка, дуб зеленый,
Майский полдень, пологий берег, река...
... Возносясь чуть раньше, чуть приземленней -
Ну хотя бы на высоту каблука.
* * *
Смилуйся, птичка золотая,
Не свисти ты мне больше про удачу,
Лучше на себя посмотри, лахудра,
На авоськи, на борщ, на детей чумазых.
Я сама плескалась подсадной уткой,
Я сама кружилась цыплёнком в гриле,
Я сама была голубя бумажней -
Больше меня летать не заставишь.
