(no subject)

Лобызаеши и продаеши Иудо, целуеши и не стыдишися, лестию притекий. Кто ненавидя лобызает треокаянне? Кто любя продает на цене? Лобызание твоего безстуднаго злосоветия обличает произволение.

(no subject)

Лобызаеши и продаеши Иудо, целуеши и не стыдишися, лестию притекий. Кто ненавидя лобызает треокаянне? Кто любя продает на цене? Лобызание твоего безстуднаго злосоветия обличает произволение.

(no subject)

Егоже проповеда Агнца Исаиа
грядет на заколение вольное...

Все-таки песнопения и чтения на Страстной это что-то такое... непредаваемое совсем. Св. Иоанн Кронштадтский говорил, что видит при богослужение Божественный Огонь, как бы пронизывающий все слова церковных песнопений в книгах. Это, конечно, и всегда так, но на Страстной, наверное, особенно - по силе воспоминаемых событий, поэтому даже мы, слепые, что-то ощущаем. При пении и чтении главная проблема - чтобы не сорвался голос или чтобы уж совсем не заплакать... И каждый год такое ощущение, что все кончается. Что вообще года и не было, а еще вчера ты стояла на службе и точно так же была Страстная. Или нет - даже что вообще всех этих 2000 лет не было, а мы все - и живущие сейчас, и жившие прежде, и те, кто написал эти песнопения, и все, все - там. Последние притчи, последние напутствия, жена-блудница, Тайная Вечеря, Иуда, уходящий в ночи, Гефсимания... Потом еще будет Великая Суббота, когда вообще не будет времени.

Страстная - как бы такой провал в вечность, что ли, по ощущению.

in_martha

(no subject)

Егоже проповеда Агнца Исаиа
грядет на заколение вольное...

Все-таки песнопения и чтения на Страстной это что-то такое... непредаваемое совсем. Св. Иоанн Кронштадтский говорил, что видит при богослужение Божественный Огонь, как бы пронизывающий все слова церковных песнопений в книгах. Это, конечно, и всегда так, но на Страстной, наверное, особенно - по силе воспоминаемых событий, поэтому даже мы, слепые, что-то ощущаем. При пении и чтении главная проблема - чтобы не сорвался голос или чтобы уж совсем не заплакать... И каждый год такое ощущение, что все кончается. Что вообще года и не было, а еще вчера ты стояла на службе и точно так же была Страстная. Или нет - даже что вообще всех этих 2000 лет не было, а мы все - и живущие сейчас, и жившие прежде, и те, кто написал эти песнопения, и все, все - там. Последние притчи, последние напутствия, жена-блудница, Тайная Вечеря, Иуда, уходящий в ночи, Гефсимания... Потом еще будет Великая Суббота, когда вообще не будет времени.

Страстная - как бы такой провал в вечность, что ли, по ощущению.

in_martha

(no subject)

Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный,
и одежды не имам, да вниду в онь;
просвети одеяние души моея, Светодавче,
и спаси мя.

(no subject)

Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный,
и одежды не имам, да вниду в онь;
просвети одеяние души моея, Светодавче,
и спаси мя.