Мемуары деда. Журналистика. Переводы. Как писалась книга "Вооружение самолетов"

[oryx_and_crake]

Все записи деда
Консультант ТАССа и  постоянный обозреватель "Вестника Воздушного Флота"

У меня всегда была тяга если не к писательству, то уж во всяком случае, к выражению своих мыслей на бумаге. Первые такие попытки и, надо сказать, успешные были на Кавказе во время отпуска в 1927 году. Отчасти это было поневоле. Приехать в Тифлис приехали - а на что жить? Там я опубликовал свои первые опусы. Центр творчества, как известно, находится в желудке. И дает себя знать когда он пуст или когда угрожает пустота. Или, точнее, когда грозит пустота в желудке.
Тоже было и по приезде из Ейска в Москву. Прожить вчетвером на зарплату командира авиазвена хоть и было возможно, но расходы были всё же больше жалования. Особенно досаждала дача. Полгода мы с Таней выплачивали долги за дачу. А вторую половину года - искали дачу.
Всё это вместе взятое заставило меня искать приработка. Ох, эти приработки! И с ними плохо и без них плохо. Думается, что если бы я всё время в академии уделял науке и не занимался приработками, я бы конечно стал доктором наук, профессором и прочее такое... Но я сомневаюсь в этом. В овладении наукой передо мной всегда появлялся барьер, преодолеть который не сумел. И это независимо от "приработков".
Мой малаховский приятель Шурка Велижев порекомендовал меня для составления кратких аннотаций статей в авиационных журналах на французском и английском языках. Эти аннотации печатались в "Военном зарубежнике", издававшемся Разведупром. Платили довольно скупо. И я однажды попытался дать обзор одного из номеров французского авиационного журнала "Ревю де форс аэрьенн" и рассказать обо всем что нам было интересно. Сдал этот материал в наш военный авиационный журнал "Вестник Воздушного Флота". Он понравился и мне поручили вести регулярный обзор основных зарубежных авиационных журналов. Кроме того, я стал вести и зарубежную авиационную хронику. Всё это - и хроника и обзор журналов занимал у меня один вечер в месяц. 0т работы на Разведупр я отказался. Так началась моя работа в "ВВФ", продолжавшаяся до начала войны. После войны я прекратил постоянное сотрудничество в этом журнале и опубликовал там только одну большую статью о развитии авиационного вооружения за годы войны.
В ТАСС'е я работал также до начали войны. Сначала я был просто консультантом по военным вопросам. Работники иностранного от¬дела ТАСС, освещавшие жизнь за рубежом просто консультировались у меня по их заметкам и корреспонденциям. Но потом заведующий этим отделом товарищ Монин предложил мне самому просматривать зарубежную прессу, и если найду что либо интересное, заказывать перевод. При этом мне предоставлялась возможность выписывать из заграницы любой журнал, любую книгу. Это меня очень устраивало и моя работа там сложилась следующим образом. Я приходил в ТАСС один раз в неделю по субботам в шесть часов вечера и первым делом редактировал заказанные мною переводы . Переводы эти шли в Вестник информации "НДП" - "не для печати". Это стало моей главной и очень ответственной работой. Мои материалы рассылались всего по семи адресам с пометкой "вернуть через сутки после прочтения".
Что же касается качества переводов, то тут мне было предоставлено право оценивать это качество тремя индексами: "альфа" - перевод выполнен хорошо, полная оплата гонорара, "бета" - перевод среднего качества, половинная оплата гонорара и "гамма" - перевод неудовлетворительный, оплате не подлежит. Эта мера привела к резкому улучшению качества переводов.
Над моим рабочим местом военного консультанта висел плакатик "Заметки и корреспонденции о ЛУЧАХ СМЕРТИ и ПРЕВРАЩЕНИИ ВОДЫ В Г0РЮЧЕЕ" не рассматриваются. И то и другое в те времена одинаково считались уткой. Стоило в одной какой нибудь стране появиться сообщению такого рода, как оно обходило весь мир и из каждой такой страны корреспонденты ТАСС слали свое сенсационное сообщение. "Лучи смерти" в виде лучей лазера появились много позже.
Однажды весь мир облетела корреспонденция откуда то из Германии о бесшумном самолета. Заметки, поступавшие ко мне об этой сенсации, мною браковались как фашистская пропаганда. Корреспонденты настаивали на опубликовании этих сведений и всячески поносили мое к ним отношение. От меня потребовали письменное объяснение тому что я не пропускаю эти сведения. Объяснение я дал. И вскоре появилась корреспонденция о действительном характере этой сенсации. Чистая фашистская дезинформация.
Второй случай был посерьезнее. Я заказал перевод большой статьи о двухмоторных истребителях. Перевод не был выполнен в положенный срок. Пришлось произвести "сцену у фонтана" с начальником ИНОТАСС'а Мониным. Тот, улыбаясь, спросил-
- Действительно ли это такая важная статья?
Говорю - Да! Очень важная.
- Тогда, говорит шеф, возьмите стенографистку и продиктуйте ей перевод. Завтра мы его разошлем. Мне деваться было некуда. Перевод я сделал. Это было в субботу. А в ближайший понедельник в двух подвалах "Правды" я увидел свой перевод. Читаю его и с ужасом замечаю три непростительных ошибки. Тут же раздается телефонный звонок. Просят по возможности скорее прибыть в ТАСС. Им звонят о вранье в "Правде".
В ТАСС'е я прежде всего потребовал мой оригинал перевода. Затем тот материал, который был отправлен из ТАСС"а. В моем оригинале была только одна ошибка и источником её была та самая статья на французском языке, которую я переводил. Мотор воздушного охлаждения был назван мотором водяного охлаждения. Это мне полагалось знать и не пропускать такой ошибки французского варианта статьи. Эта же статья была напечатана за рубежом и в английском варианте. Там ошибки не было. Третья ошибка, также показывающая некомпетентность автора и редакторов, была введена военным редактором "Правды" генерал-лейтенантом. Вместо "Фокке-Вульф" он написал "Фоккер-Вульф". Одна вставленная им буква стоила ему места работы и увольнения из армии. По крайней мере меня именно таки информировали о последствиях его ошибки.
Вторая ошибка была явной опечаткой и комментариев не требовала.

Я уезжал на финский фронт, и тассовцы попросили меня найти кого-нибудь для работы вместо меня. Я набрался нахальства и спросил у Дмитрия Александровича Вентцеля как бы он отнесся к такому предложению. В том, что с этой работой, требующей кроме знания предмета еще и знания нескольких языков, Дмитрий Александрович вполне справится, у меня сомнений не было. К моему удовольствию он охотно согласился. Особенно его привлекала возможность выписки из-за границы любой книги и любого журнала.
Ему кроме оплаты за проделанную им работу был назначен еще и порядочный "фикс" - что у журналистов в то время обозначало фиксированный заработок, не зависящий от объема работы.
К сожалению Дмитрий Александрович после моего возвращения в ТАСС от дальнейшей работы там отказался, в то время как его работа в ТАСС"е всем очень понравилась, да и не могла не понравится и удивляться этому никому из знающих Вентцеля не приходилось. Вместо себя для работы в ТАСС он порекомендовал комбрига Татарченко Евгения Ивановича. Это был очень грамотный офицер царской армии, летчик, с первых дней революции вставший на сторону большевиков, бывший командующий авиацией действующей армии во время гражданской войны. Он хорошо знал языки и охотно согласился. Вместе с ним мы успешно проработали в ТАСС"е опять таки до начала войны.
Помимо материалов о военной технике Евгений Иванович предложил выпускать бюллетень военной и военно-технической информации, а не только одной военно-технической. Такой бюллетень мы стали выпускать еженедельно объемом в несколько авторских листов. В нем Татарченко широко публиковал переводы чисто тактического и стратегического характера в изобилии появлявшиеся в зарубежной военной печати, особенно после разгрома Франции в мае 1940 года. Мы очень серьезно осветили всё, что писали заграницей о финско-советском конфликте и о действиях немецкой армии при проведении всех её блиц-операций. Некоторая часть наших переводов воспроизводилась в журнале Разведупра / "в "Военном зарубежнике"/.
Было отчаянно обидно, когда в начале войны немцы в точности повторили то, что они делали во время разгрома Франции. Впечатление было такое, что никто наши переводы, а следовательно и опыт войны на западе во внимание не принимал.
По договоренности с руководством ТАСС'а я по своему усмотрению мог забирать лично себе фотографии объектов военной техники. Эти материалы мне очень пригодились при составлении книги "Вооружение самолета".
В общем я ничуть не жалею о времени, затраченном мной для работ работы в ТАСС'е. В конце концов я там получал больше, чем терял. Как в части владения зыками так и в чисто информативном отношении во всем, что касалось вооржения самолетов.
Да и занимался всем этим только один вечер в неделю - с суббо¬ты на воскресенье. На работу в ТАСС ездил на мотоцикле и поэтому не боялся задерживаться до поздна. До сих пор вспоминаю с удовольствием ту радость, которую я испытывал возвращаясь домой на прохладном рассвете, когда так хорошо тянет мотор и милиционеры открывают тебе зеленую улицу. Таня издали слышит треск мотоцикла, выходит на балкон и машет мне рукой.
Хорошее было время...

Как писалась книга "Вооружение самолетов"

Вместе с нами с первого до предпоследнего курса учился славный латыш Герман Иванович Седленек. В 37 году его уволили из Армии, как человека, не внушающего доверия. Он закончил один из московских вузов, не помню какой, и поступил работать в Оборонгиз редактором. Всё это не помешало его мобилизации в армию во время войны и учас¬тию в военных действиях вплоть до последнего дня в качестве на¬чальника технических средств связи фронта.
Однажды весной 1940 года ко мне зашел Герман Иванович и предложил совместную работу - перевод немецкой книги – справочника «Deutscher Flugzeugbau». Он сам брался за подстрочный перевод, а на меня возлагалась задача литературного изложения ма¬териала. Сам Герман Иванович знал русский язык недостаточно хорошо. Я согласился. Потом он принес мне книгу на немецком языке Фрица Хоома «Die Welte der Luftstreitkrafte».
Кроме этих материалов у меня скопилось много данных о вооружении авиации, издававшихся в ТАСС'е в "Вестнике военной и военно-технической информации". Да и вообще я все же закончил факультет авиационного вооружения Военно-воздушной академии и имел достаточно полное представление об этом виде вооружения. В редакции Оборонгиза мы быстро договорились что будем не просто составлять справочник по авиационному вооружению, но
напишем книгу по вооружению иност¬ранных самолетов. Надо добавить, что кроме этого мне предложили зак¬лючить договор с ЦАГИ - Центральным Аэрогидродинамическим инсти¬тутом - на составление справочника по авиационному вооружению по имеющимся у них и у меня материалам. Я предупредил, что согласен только в том случае, если они разрешат мне воспользоваться их материалами при составлении моей книги. Они согласились при условии, что я укажу на этот факт в предисловии к книге. Это соглашение было внесено в договор с ЦАГИ.
Началась совершенно необыкновенная работа автора с издательством, о которой авторы могут только мечтать.
Вот что говорилось в аннотации к книге:
"Книга представляет собой сборник материалов по стрелково-пушечному и бомбардировочному вооружению самолетов. Описаны наиболее типичные образцы стрелково-пушечного и бомбардировочных установок и прицелов."
"Каждый вид вооружения по возможности представлен в его развитии с момента возникновения и до настоящего времени, причем главное внимание уделено позднейшим образцам оружия".
"Книга является первым в СССР изданием подобного рода и предназначена для работников авиационной промышленности и Военно-воз¬душных сил, а также для студентов авиационных учебных заведений,"
"Написана книга простым языком и усвоение материалов доступно читателю без специального образования".
Особенность книги состояла в том, что в ней приводилось описание огромного числа образцов авиавооружения, в том числе не только современные но и исторических. Эти описания были вполне самостоятельны и объединялись по месту их развития в историческом процессе и по типам вооружения. Благодаря этому можно было готовить один материал независимо от другого. Что и делалось. Раз в неделю - обычно по субботам - ко мне приходую курьер из издательства, забирал написанный мною текстовый материал и отобранный из разных источников иллюстративный. В следующую субботу он приносил мне перепечатанный на машинке текстовый материала и пересняты и отретушированные образцы иллюстраций. И так из недели в неделю. Такой способ составления книги позволил сдать работу в том же 1940 году. Подписана к печати книга была 24 февраля и вышла из печати в продажу в конце апреля того же года. А всего потребовалось на создание книги объемом 26 авторских листов меньше года. И это при том, что в книге 411 иллюстраций.
Такие главы как вооружение отдельных классов боевых самолетов были составлены лично мною. И вообще вся книга была примерно два с половиной раза переписана мною и перепечатана издательством,
Книга вышла в самый канун войны, и никаких отзывов на неё не поступало. Было не до того. Я получил несколько писем в конце войны, в которых мне выражали признательность за данные о немецких образцах с которыми пришлось иметь дело.
Хотя я вмешался в область совсем других кафедр, но никаких упреков и замечаний от них не получил.
Совершенно неожиданно вопрос о книге как образце низкопоклонства перед буржуазным западом и безродного космополитизма вдруг всплыл в начале 1953 года. На совещании политаппарата замначальника училища по строевой части полковник Капустин сделал сообщение о недопустимой рекомендации этой "книжонки" слушателям училища и что в ней искажена общая картина авиационного вооружения накануне войны. Высказывались все, кому не лень. Я молчал. В конце концов, потребовали, чтобы я выступил и дал оценку моей книге. Я встал и сказал буквально следующее:
- Я целиком согласен со всеми выступавшими товарищами и что все их замечания о том, что лучший пулемет в мире это ШКАС -Шпитального скорострельный авиационный пулемет, и что лучший авиамотор это АМ-34 и так далее, вполне справедливы. Но, увы, всё это не имеет никакого отношения к книге о ВООРУЖЕНИИ ИНОСТРАННЫХ САМОЛЕТОВ, и что само упоминание о ШКАСе и АМ-34 перед войной рассматривалось бы как разглашение военной тайны. Было принято решение рекомендо¬вать изъятие книги из училищной библиотеки и считать не¬обходимым рассмотреть мое антипартийное поведение в первичной парторганизации. Смерть Сталина положила конец этому персональному делу. Никто и нигде моего поведения не рассматривал. Даже и речи об этом не было.
Я только что полистал книгу. Ей Богу, книга хорошая и за неё мне не стыдно. Более того, она так и осталась единственной книгой, рассматривающей вооружение авиации в её целом.